Вина — это очень широко распространённая вещь.
Христианские традиции в своей этической стратегии рассматривают вину, как важнейшую вещь, ключевой якорь личности.
Люди, выросшие в христианском культурном пространстве, даже становясь буддистами или типа того, продолжают испытывать чувство вины, обвинять других.
От одного буддийского практикующего я слышал фразу:
Я много медитирую. Ну достаточно, чтобы не чувствовать вину перед гуру.
Я считаю вину болезнью.
Да, люди совершают ошибки. Если, совершив то, что сам человек считает ошибкой, человек испытывает желание её исправить, то можно исправить. Если невозможно исправить, то можно извиниться, если невозможно извиниться лично, то можно извиниться в видении.
Это нормальный процесс выправления своих перекосов.
Однако, бывает, что чувство вины становится привычным как воздух, как мышечный скелет, как родной язык. Бывает так, что все ошибки исправлены, извинения принесены, но вина остаётся. Тогда это болезнь.
Такая же болезнь, как желание курить, которое остаётся навсегда у завязавшего. Такая же болезнь, как гневливость ищущего любой повод, чтобы разгневаться.
Эти болезни излечимы. Но только если пациент признаёт наличие болезни и не считает её присутствие важной компонентой своей личности.
Желание курить даже у завязавшего может остаться важной частью личности. Типа я такой крутой ковбой-мальборо и смотрю на мир через прищур глаз во время затяжки.
Гневливость может быть важной частью личности, ведь в мире так много идиотов и всем нужно указать их место.
Вина может быть важной частью личности, ведь во мне так много опасных, антисоциальных, разрушительных наклонностей, что только чувством вины я могу держать себя в рамках приличия.
Вина это способ контроля, это внутренняя полиция, которая имеет приказ стегать любого, кто нарушил некие правила, которые в свою очередь могут быть весьма произвольны.
Когда вину пытаются навязать другим фразами «как тебе не стыдно…» и т. д., то это тоже способ контроля. Попытка принудить другого человека делать так, как я считаю нужным, а не так, как ему хочется.
Вина — это постоянная игра в принуждение, в насилие. В насилие над другими, в насилие над собой.
Как любая форма насилия (над собой или над другими) вина может дать кратковременный эффект. Но рано или поздно подавляемый учинит бунт и перестанет подчиняться. Посмотрите на историю. Нет ни одной длительной тирании. Всякая автократия, построенная на насилии, подавлении, страхе, вине и прочем весьма быстро (в историческом масштабе) заканчивается.
Так и с виной внутри человека. Рано или поздно подавляемое и обвиняемое устроит восстание.
Поэтому Чак Спеццано, доктор психологии, знакомый не понаслышке с гавайской традицией и традициями коренных народов Тайваня, пишет в своей книге “Healing Guilt”:
Вина, как форма контроля даже над самим собой, работает не очень хорошо. Вина вызывает негодование вплоть до восстания против контроля. Вина побеждает в битве контроля, но однажды проиграет войну.
Часто мы не отдаём себе отчёта в том, как часто мы продаём вину самим себе и пытаемся навязать её другим.
- Почему не позвонил?
- Чего пузо отрастил?
- Где твоя гражданская позиция?
- Почему не поддерживаешь Ливию, Непал, Гватемалу?
- В стране лучших людей людей убивают, а тебе всё молчать!
- А ты случайно не из пятой колонны?
- Ты что, не хочешь с нами выпить?
Обвинения, вмонтированные в привычный способ выражения своих мыслей и чувств, пронизывают общение многих со многими.
Обвинения самих себя вмонтированы в наш привычный способ бытия.
Рецепт против обвинений — это понимание того, что всё то, в чём человек обвиняет других, в этом же он обвиняет и самого себя. Обвинения других — это способ не испытывать собственную вину.
Когда меня обвиняют в том, что я не бреюсь, я понимаю, что человек сам недоволен своей внешностью. Когда меня обвиняют в том, что я не защищаю демократические ценности, я понимаю, что человек сам винит себя в бессилии или тираничности. Когда меня обвиняют в том, что у меня всего лишь Опель, а не Лексус, я понимаю, что общаюсь с человеком, недовольным собственными успехами.
Когда же я замечаю, что в чём-то виню себя, то вспоминаю, что это болезненная привычка и обнимаю свою маленькую испуганную душу, прошу у неё прощения за тиранию и обвинения, прощаю её за всё, в чём обвинял.
