Даосизм — изначально вещь синкретическая и не отказывается от этого факта, не настаивает на некоей чистоте линии. Одной из важных стадий становления даоса является «странствование» — посещение разных мастеров, учителей, применение разных методов и взглядов, передаваемых ими, не только чтобы попробовать и выбрать, а именно чтобы научиться разным подходам и затем не без участия наиболее близких из встреченных мастеров, сформировать свой стиль, свой путь, согласующийся с дуновениями своего сердца. Этот «свой» путь может оказаться схожим с путем наиболее впечатляющего мастера, а может казаться более индивидуализированным, что не закроет путь к поддержке со стороны мастеров.

В Даосизме не просто приветствуется, а рассматривается как важная практика исследование, и неизбежная эволюция.

В средние века — около 2-3 веков нашей эры даосы увлеченно занимались внешней алхимией, практиками выплавления золотого раствора из киновари, что рассматривалось как эликсир бессмертия, приняв который можно было сделать свою жизнь не подверженной естественному старению, а при желании и вовсе вознестись в небеса, полностью выйдя из под контроля земных и человеческих законов и обстоятельств. Бессмертные были земные, человеческие и небесные. Земные продолжали жить среди людей столько, сколько считали уместным. Человеческие умирали и становились духами, помогающими людям, небесные, умерев, возносились без остатка в небеса, взяв с собой свое тело, не оставив на земле ничего своего. Тело растворялось в пространстве без остатка и уходило за радугу, гулять в небесном.

Во времена династии Тан даосизм охотно впитывал элементы буддизма, в частности, буддизма мадхъямаки, обнаружив, что именно об этом, разве что не столь подробно, говорили Лао-цзы и Чжуан-цзы.

Высказывания Чжуан-цзы «забыть и забыть еще», «потерять и потерять еще», «забыть забытье» были узнаны в контексте буддийских практик концентрации и проникающего виденья — шаматхи и випассаны. Сначала практикующий созерцал видимое, чтобы убедиться, что у видимого нет никакого настоящего, независимого существования. Затем практик переходил к внимательному созерцанию самой материи, первоэлементов, дхарм физического и психического измерений. Ищя источник всего, «бозон Хиггса». Не обнаружив никакого сущностного первоэлемента, оставалось признать, что все возникло из пустоты, но так как пустота неуловима и небытийна, то как она могла что-то вещественное породить. Так все оказывалось истаявшим в пустоте без остатка. Это первое забытье — забвение мира. Затем, рассматривая пустоту, практик замечал, что явления несмотря на их сущностную небытийность продолжают быть, ци по-прежнему течет по чудесным каналам, соседи по-прежнему ходят на базар, и так практик приходил к признанию неотделимости игривости и изменчивости проявлений великого Дао. Укрепляясь в созерцании вечного магического действа, лишенного всякой платформы, упиваясь исконным единением разного и разнообразия единого, практик обнаруживал блаженство, которым сияют все дхармы и их отсутствие. Так происходило второе забытье — забытье забытья. И именно на это указывал Чжуан-цзы в своем бессмертном творении, названном именем бессмертного Чжуан-цзы.

Но несмотря, а может быть именно благодаря глубокому проникновению в двойное забытье, даосы без устали создавали и развивали великое разнообразие методов, направленных на то, чтобы помогать людям делать свои жизни лучше: быть богаче и знатнее, свободнее и расслабленнее, наслаждаться сексуальной жизнью высочайшего качества, принимать точнейшие стратегические решения в больших и малых проектах, жить в гармонии с окружением и жилищем, быть свободными от демонов и злых духов, наслаждаться беспрепятственным течением ци в теле, между телами, в семье, в обществе, в мире, в природе, во всей вселенной. Великое разнообразие этих прикладных методов уже давно развиваются независимо, возникают спорящие друг с другом школы фэншуй, цигун, разные подходы к аккупунктуре… Развиваясь в отрыве от целостного виденья и ввергаясь в конкуренцию и диспуты, они идут все более и более против великого Дао, становясь все менее эффективными. Если же кто-то из таких «людей одного угла» и оказывается способен существенно влиять на ход дел, то отнюдь не за счет проведения всевпитывающей мудрости великого Дао, возвращающего любых демонов туда, откуда они возникли — в пустоту, но засчет все более мощного укрепления искусственных эргрегоров, гарантирующих крах судьбы при выходе клиента из-под заботливого и требовательного крыла «мастера».

Во времена династии Сун более актуальными оказались методы внутренней алхимии. Внутренняя алхимия — это способы работы со внутренними потоками ци в каналах и меридианах, направленная на а) оздоровление, долголетие, б) трансценденцию в высшее существование в непустой пустоте — просветление. Объяснения по внутренней алхимии очень похожи на объяснения по внешней фармакологической алхимии: отчасти для секретности. Так, например, «свинец» означает Ян, «ртуть» — Инь, зона нижнего дань тяня называется плавильной печью… Когда в романе «путешествие на запад» Мудрец, равный небу, в наказание посажен в плавильную печь, но вышел оттуда еще более золотым — не является ли это зашифрованным обозначением «цигунического ретрита».